В Гефсиманском саду, то есть перед самым своим арестом, Иешуа молится о том, чтобы не пить чашу, если это возможно. (Матф. 26:39). Если чаша, которую Он имеет в виду в этой молитве – это предстоящие Ему страдания и смерть – а традиционное толкование именно таково – то молитва эта бросает тень на Его отношение к Богу, к известной Ему воле Божьей, к страданиям и к смерти. Можно, конечно, сказать, что, во-1-х, он отказывается пить чашу, а прибавляет слова «если возможно», и «не как Я хочу, но как Ты». Можно также добавить, что страдания и смерть Иешуа совершенно не сопоставимы с любыми другими человеческими страданиями и со смертью любого другого человека. Всё это так. И, тем не менее, остаётся вопрос, что означает это нежелание, о котором Иешуа совершенно ясно заявляет – причём не единожды, а трижды. Точнее, что оно означает для нас с вами. Впрочем, ответ очевиден – оно означает следующее: даже если воля Божья тебе известна давно и хорошо, настолько хорошо, что ты говоришь своим ученикам о ней и о том, что ты непременно исполнишь её, в решающий момент отнюдь не грех начать переговоры с Богом о ней и осторожненько прощупать почву на предмет того, чтобы обойтись малой кровью, найти какой-нибудь компромиссный вариант. В конце концов, все мы люди. Сам Господь не хотел страдать и умирать, так чего уж от нас, грешных, требовать. Напрашивается именно такой вывод. Традиционное же толкование о том, что чаша в этой молитве – это страдания и смерть, опирается прежде всего на слова самого Иешуа, встречающиеся ранее у Матфея (Матф. 20:22), а также у Иоанна (Иоанна 18:11).
Кроме уже указанных проблем, связанных с этим толкованием и понимаемой таким образом молитвой, нужно отметить ещё как минимум пять.
Во-1-х, если Иешуа не хотел умирать, то почему ему нужно было молиться об этом? Зачем просить Отца пронести мимо него чашу страданий и смерти, если он получил от Бога власть отдать собственную жизнь? Он же говорит об этой власти в Евангелии от Иоанна прямым текстом: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего.» (Иоанна 10:17-18). Так что Бог не собирался лишать Иешуа жизни. Иешуа был намерен сам отдать свою жизнь. И он умер именно так (Иоанна 19:30): испустил дух добровольно, по собственному желанию. Итак, если он имеет полную власть над собственной жизнью и смертью, зачем молиться об этом Богу?
Во-2-х, Иешуа никогда не получал от Бога отказ. Бог всегда отвечал на Его молитвы, и давал ему просимое. Воскрешая Лазаря, Он сам сказал именно это: «Я знал, что Ты всегда услышишь меня» (Иоанна 11:42). Иешуа учил людей о молитве вообще и о молитве веры в частности. Однако в данном случае он, по-видимому, получил отказ. Почему? Что-то произошло в Его отношениях с Богом накануне самого ответственного дня Его жизни? Или у Него не было достаточно веры на то, что чаша действительно минует его? Вопросы совершенно крамольные, разумеется, но необходимые!
В-3-х, как в свете всего вышесказанного звучат слова Иешуа об ученичестве:
«Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Матф. 16:24-25). Если ты хочешь избежать креста, какое моральное право ты имел призывать своих последователей нести крест свой? И если ты сам хочешь сберечь свою жизнь, то не рискуешь ли сам потерять её тем самым, по собственному же учению? А если рискуешь, то как тебе верить после этого? Что ты за учитель?
В-4-х, ты говоришь одному из своих ближайших учеников: «Неужели мне не пить чаши, которую дал мне Отец» (Иоанна 18:11). Но ты же только что молился о том, чтобы эта чаша миновала тебя. Как у тебя язык поворачивается произнести такие слова после этих трёх молитв? Где у тебя совесть? Она у тебя есть вообще?
В-5-х, если Иешуа так боялся предстоящих ему страданий, то почему Его Апостолы радовались тому, что их побили – то есть высекли – за проповедь Евангелия (Деян. 5:41)? Почему Стефан – первый из его учеников, принявший мученическую смерть за веру – делает это без колебаний и молитв о том, чтобы чаша эта миновала его? Его единственная молитва перед смертью – за побивающих его камнями о том, чтобы Бог не вменил им этот поступок в грех? (Деян. 7:60). И почему Павел говорит, что хочет быть узником и готов умереть за имя Иешуа (Деян. 21:13)? Почему более поздние мученики за веру, как правило, не пытались избежать мученической смерти, а некоторые даже искали её?
Все эти – а возможно, и другие вопросы – остаются без ответа, если чаша, которую Иешуа не хотел пить – это его страдания и смерть. О другом возможном понимании чаши – и, соответственно, этой троекратной молитвы в Гефсимании – мы поговорим через неделю. Спасибо. Шалом.
Александр Гольдберг
